суббота, 15 июня 2013
R U Mine?
Дым табачный воздух выел. Комната – глава в крученыховском аде.
Вспомни – за этим окном впервые руки твои исступленно гладил.
Сегодня сидим вот, сердце в железе. День еще – выгонишь, можешь быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу, тело в улицу брошу я. Дикий, обезумлюсь, отчаянием иссечась.
Не надо этого, дорогая, хорошая, давай простимся сейчас.
Все равно любовь моя – тяжкая гиря, ведь висит на тебе, куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят – он уйдет, разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей, мне нету моря, а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон – царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей, мне нету солнца, а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила, он любимую на деньги б и славу выменял,
А мне ни один не радостен звон, кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь, и не выпью яда, и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною, кроме твоего взгляда, не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь, что тебя короновал, что душу цветущую любовью выжег,
И суетных дней взметенный карнавал растреплет страницы моих книжек…
Слов моих сухие листья ли заставят остановиться, жадно дыша?
Дай хоть последней нежностью выстелить твой уходящий шаг.
Вспомни – за этим окном впервые руки твои исступленно гладил.
Сегодня сидим вот, сердце в железе. День еще – выгонишь, можешь быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу, тело в улицу брошу я. Дикий, обезумлюсь, отчаянием иссечась.
Не надо этого, дорогая, хорошая, давай простимся сейчас.
Все равно любовь моя – тяжкая гиря, ведь висит на тебе, куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят – он уйдет, разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей, мне нету моря, а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон – царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей, мне нету солнца, а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила, он любимую на деньги б и славу выменял,
А мне ни один не радостен звон, кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь, и не выпью яда, и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною, кроме твоего взгляда, не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь, что тебя короновал, что душу цветущую любовью выжег,
И суетных дней взметенный карнавал растреплет страницы моих книжек…
Слов моих сухие листья ли заставят остановиться, жадно дыша?
Дай хоть последней нежностью выстелить твой уходящий шаг.
R U Mine?
Чем дольше надеешься, тем сильнее сердце болит
понедельник, 21 января 2013
R U Mine?
* * *
Земля
сама себя лечит
травами
прикладывает подорожник
к незаживающим
ранам
дорог
Земля
сама себя лечит
травами
прикладывает подорожник
к незаживающим
ранам
дорог
среда, 07 ноября 2012
R U Mine?
31.08.2011 в 00:59
Пишет god is libertine:shot 236:
однажды, в четвертом часу утра
ко мне пришел бог.
сел на стул и сказал:
- давай споем.
URL записиоднажды, в четвертом часу утра
ко мне пришел бог.
сел на стул и сказал:
- давай споем.
четверг, 01 ноября 2012
R U Mine?
ноги сбивая, горько рыдая в оба,
я постоянно следую не за теми.
и рядом с тобой, выжимая из камня воду,
каждый раз знаю, насколько глупа затея.
я постоянно следую не за теми.
и рядом с тобой, выжимая из камня воду,
каждый раз знаю, насколько глупа затея.
R U Mine?
Каждый из нас - это частный случай музыки и помех
Так что слушай, садись и слушай божий ритмичный смех
Ты лишь герц его, сот, ячейка, то, на что звук разбит
Он таинственный голос чей-то, мерный упрямый бит
Он внутри у тебя стучится, тут, под воротничком
Тут, под горлом, из-под ключицы, если лежать ничком
Стоит капельку подучиться - станешь проводником
Будешь кабель его, антенна, сеть, радиоволна
Чтоб земля была нощно, денно смехом его полна
Как тебя пронижет и прополощет, чтоб забыл себя ощущать,
Чтоб стал гладким, словно каштан, на ощупь, чтобы некуда упрощать
Чтобы пуст был, словно ночная площадь, некого винить и порабощать
Был как старый балкон - усыпан пеплом, листьями и лузгой
Шёл каким-то шипеньем сиплым, был пустынный песок, изгой
А проснёшься любимым сыном, чистый, целый, нагой, другой
Весь в холодном сиянье синем, распускающемся дугой
Сядешь в поезд, поедешь в сити, кошелёк на дне рюкзака
Обнаружишь, что ты носитель незнакомого языка
Поздороваешься - в гортани, словно ржавчина, хрипотца
Эта ямка у кромки рта мне скажет больше всех черт лица
Здравствуй, брат мой по общей тайне, да, я вижу в тебе отца
Здравствуй, брат мой, кто независим от гордыни - тот белый маг
Мы не буквы господних писем, мы держатели для бумаг
Мы не оптика, а оправа, мы сургуч под его печать
Старость - думать, что выбил право наставлять или поучать
Мы динамики, а не звуки, пусть тебя не пугает смерть
Если выучиться разлуке, то нетрудно её суметь
Будь умерен в питье и пище, не стремись осчастливить всех
Мы трансляторы: чем мы чище, тем слышнее господень смех
Мы оттенок его, подробность, блик на красном и золотом
Будем чистыми - он по гроб нас не оставит. Да и потом
Нет забавней его народца, что зовёт его по часам
Избирает в своем болотце, ждёт инструкции к чудесам
Ходит в Мекку, святит колодцы, ставит певчих по голосам
Слушай, слушай, как он смеется
Над собою смеется сам
Так что слушай, садись и слушай божий ритмичный смех
Ты лишь герц его, сот, ячейка, то, на что звук разбит
Он таинственный голос чей-то, мерный упрямый бит
Он внутри у тебя стучится, тут, под воротничком
Тут, под горлом, из-под ключицы, если лежать ничком
Стоит капельку подучиться - станешь проводником
Будешь кабель его, антенна, сеть, радиоволна
Чтоб земля была нощно, денно смехом его полна
Как тебя пронижет и прополощет, чтоб забыл себя ощущать,
Чтоб стал гладким, словно каштан, на ощупь, чтобы некуда упрощать
Чтобы пуст был, словно ночная площадь, некого винить и порабощать
Был как старый балкон - усыпан пеплом, листьями и лузгой
Шёл каким-то шипеньем сиплым, был пустынный песок, изгой
А проснёшься любимым сыном, чистый, целый, нагой, другой
Весь в холодном сиянье синем, распускающемся дугой
Сядешь в поезд, поедешь в сити, кошелёк на дне рюкзака
Обнаружишь, что ты носитель незнакомого языка
Поздороваешься - в гортани, словно ржавчина, хрипотца
Эта ямка у кромки рта мне скажет больше всех черт лица
Здравствуй, брат мой по общей тайне, да, я вижу в тебе отца
Здравствуй, брат мой, кто независим от гордыни - тот белый маг
Мы не буквы господних писем, мы держатели для бумаг
Мы не оптика, а оправа, мы сургуч под его печать
Старость - думать, что выбил право наставлять или поучать
Мы динамики, а не звуки, пусть тебя не пугает смерть
Если выучиться разлуке, то нетрудно её суметь
Будь умерен в питье и пище, не стремись осчастливить всех
Мы трансляторы: чем мы чище, тем слышнее господень смех
Мы оттенок его, подробность, блик на красном и золотом
Будем чистыми - он по гроб нас не оставит. Да и потом
Нет забавней его народца, что зовёт его по часам
Избирает в своем болотце, ждёт инструкции к чудесам
Ходит в Мекку, святит колодцы, ставит певчих по голосам
Слушай, слушай, как он смеется
Над собою смеется сам
вторник, 23 октября 2012
R U Mine?
воскресенье, 21 октября 2012
R U Mine?
кто нас сделал такими тяжелыми, даже плачется чем-то твёрдым,
словно длинные грифы замкнуло одним аккордом,
словно умер в пути и едешь, и едешь мёртвым,
не смыкаешь очей
отсоединили контакт, и огонь, что был зрим и вещен
и пронизывал кровь, пейзажи, детей и женщин,
разложился на циклы пикселей, знаков, трещин,
а совсем не лучей
эта боль так стара, что определяет мимику, взгляд и почерк,
ледяным металлическим наливается возле почек,
и кто там вокруг ни бегает, ни хлопочет -
ты повсюду ничей
6 января 2012
словно длинные грифы замкнуло одним аккордом,
словно умер в пути и едешь, и едешь мёртвым,
не смыкаешь очей
отсоединили контакт, и огонь, что был зрим и вещен
и пронизывал кровь, пейзажи, детей и женщин,
разложился на циклы пикселей, знаков, трещин,
а совсем не лучей
эта боль так стара, что определяет мимику, взгляд и почерк,
ледяным металлическим наливается возле почек,
и кто там вокруг ни бегает, ни хлопочет -
ты повсюду ничей
6 января 2012
суббота, 20 октября 2012
R U Mine?
R U Mine?
Время идёт, только птицы летают по графику,
Вода знает точно, где её ждут плотины,
В старом альбоме желтеют дедовы фотографии.
Мы
Погружаемся
В необратимое.
Тепло убегает с улиц, как молоко на комфорку
На старой хрущевской кухне, где пахнет уютом
И читается Бродский в память о Лорке.
Мы
Прекращаем
Считать минуты.
Туман обнимает деревья за ветви,
Ветер дождём барабанит по стёклам.
Мир на ночь закрыл глаза и не смог заметить,
Как мы запустили осень в открытые окна.
Нам ехать в метро до самой конечной,
Людям под дождь выходить неохота.
Я обнимаю тебя за плечи
И забываю про время года.
Вода знает точно, где её ждут плотины,
В старом альбоме желтеют дедовы фотографии.
Мы
Погружаемся
В необратимое.
Тепло убегает с улиц, как молоко на комфорку
На старой хрущевской кухне, где пахнет уютом
И читается Бродский в память о Лорке.
Мы
Прекращаем
Считать минуты.
Туман обнимает деревья за ветви,
Ветер дождём барабанит по стёклам.
Мир на ночь закрыл глаза и не смог заметить,
Как мы запустили осень в открытые окна.
Нам ехать в метро до самой конечной,
Людям под дождь выходить неохота.
Я обнимаю тебя за плечи
И забываю про время года.
R U Mine?
волшебнику
свет скользит по стеклу купе, по казённым, с печатями, занавескам,
и случайным отблеском ловится в нём, нерезком,
мое сердце, что падает вниз с моста и ложится с далёким плеском
на ладони днепра
так давно я учусь умирать легко, что совсем утрачивается навык
жить помногу и с гордостью, как это водится у зазнаек;
всякий поезд, в котором я, ближе к ночи заваливается набок,
обращается в прах
где тот голос, что вечно пел из тебя, паршивца
лишь о том, что терять легко, если раз решиться,
хороша лапшица, ткань бытия продолжает шиться,
а потом запнулся и произнёс: "прости, я в тебе ошибся",
и ты нем и неправ
2 января 2012, поезд Киев-Москва
свет скользит по стеклу купе, по казённым, с печатями, занавескам,
и случайным отблеском ловится в нём, нерезком,
мое сердце, что падает вниз с моста и ложится с далёким плеском
на ладони днепра
так давно я учусь умирать легко, что совсем утрачивается навык
жить помногу и с гордостью, как это водится у зазнаек;
всякий поезд, в котором я, ближе к ночи заваливается набок,
обращается в прах
где тот голос, что вечно пел из тебя, паршивца
лишь о том, что терять легко, если раз решиться,
хороша лапшица, ткань бытия продолжает шиться,
а потом запнулся и произнёс: "прости, я в тебе ошибся",
и ты нем и неправ
2 января 2012, поезд Киев-Москва
R U Mine?
ты веришь в Бога?
-
я верю в совесть.
-
я верю в совесть.
R U Mine?
Протяни руку -
Я здесь.
Открой глаза,
Почувствуй моё дыхание.
Космонавтам
Так тяжело всё взвесить.
Сквозь
звезды
теряется
расстояние.
Я здесь.
Открой глаза,
Почувствуй моё дыхание.
Космонавтам
Так тяжело всё взвесить.
Сквозь
звезды
теряется
расстояние.
воскресенье, 16 сентября 2012
R U Mine?
топи за собой корабли .
если видишь море - забывай обо всем
и живи
если видишь море - забывай обо всем
и живи
R U Mine?
Столбы способны исчезать.
Эрнесто Заткнитесь
R U Mine?
люди умирают не в 90 лет.
не в автомобильных катастрофах.
или от рук серийных маньяков.
люди умирают в себе.
я не люблю тебя - и человек погиб.
не в автомобильных катастрофах.
или от рук серийных маньяков.
люди умирают в себе.
я не люблю тебя - и человек погиб.
R U Mine?
мы (бы) не прожили и два года
двадцать первого конец света
и мы знаем, что было (бы) больно
и мы знаем, кто был (бы) первым
и что было (бы) тогда с нами
но я помню всего лишь числа
и в тот день (бы) мы много спали
и никогда (бы)
никогда не выспались.
(с) Марлен Авел
двадцать первого конец света
и мы знаем, что было (бы) больно
и мы знаем, кто был (бы) первым
и что было (бы) тогда с нами
но я помню всего лишь числа
и в тот день (бы) мы много спали
и никогда (бы)
никогда не выспались.
(с) Марлен Авел
R U Mine?
а иногда вечерами так обидно и больно, за то, что я не могу тебе написать.
вот так. ни о чём.
о том, что не спится. или о том, что остыл чай.
вот так. ни о чём.
о том, что не спится. или о том, что остыл чай.